Стихия Света | сломал ребро во время выброса
Я давно хотела это сделать, но все не доходили руки, а сегодня дошли.
Я напишу три поста про трех своих главных и любимых персонажей в World of Warcraft - с кусками квенты, скриншотами и истеричным свуном.
А начну я с Росмера.
Росмер - рыцарь смерти.
При жизни, пару десятков лет назад, он был простым охотником, а еще плел кольчуги и латал доспехи. Когда началась война с Плетью, его навыки кузнеца оказались нужны армии - как и любые другие навыки, на самом деле. А потом его забрали в пехоту, когда стало не хватать рук, чтобы держать мечи.
Большинство таких, как он, необученных пехотинцев погибало в первой своей битве. Росмер не оказался исключением.
Очнувшись от смертного сна, он, как и почти все, забыл свое прошлое. Забыл, кто такие эльфы крови. Забыл, что кожа бывает тёплой. Забыл, что сердце может биться.
Единственное, что он знал - что должен взять меч и сражаться во славу Артаса, Короля-Лича.
Когда Артас пал, власть над рыцарями смерти ослабла. Росмер, как и многие его соратники, получил свободу. И, как и многих его соратников - тех, кто оказался в силах пережить осознание - его приняли обратно в Орду.
четыре картинки с подписями
Я напишу три поста про трех своих главных и любимых персонажей в World of Warcraft - с кусками квенты, скриншотами и истеричным свуном.
А начну я с Росмера.
Росмер - рыцарь смерти.
При жизни, пару десятков лет назад, он был простым охотником, а еще плел кольчуги и латал доспехи. Когда началась война с Плетью, его навыки кузнеца оказались нужны армии - как и любые другие навыки, на самом деле. А потом его забрали в пехоту, когда стало не хватать рук, чтобы держать мечи.
Большинство таких, как он, необученных пехотинцев погибало в первой своей битве. Росмер не оказался исключением.
Очнувшись от смертного сна, он, как и почти все, забыл свое прошлое. Забыл, кто такие эльфы крови. Забыл, что кожа бывает тёплой. Забыл, что сердце может биться.
Единственное, что он знал - что должен взять меч и сражаться во славу Артаса, Короля-Лича.
Когда Артас пал, власть над рыцарями смерти ослабла. Росмер, как и многие его соратники, получил свободу. И, как и многих его соратников - тех, кто оказался в силах пережить осознание - его приняли обратно в Орду.
Тогда не прошло и месяца с его освобождения из-под власти Короля-Лича. Рыцарей смерти боялись все и каждый, но приказ Верховного Вождя Тралла оставался приказом. Однако чтобы убить одним камнем двух зайцев, вернувшихся в лоно Орды воинов отправляли на фронт - чтобы дать выход их гневу, чтобы не пугать лишний раз мирных жителей и - а вдруг - чтобы не чувствовать себя виноватыми, случись такому рыцарю пасть в битве.
Росмера отправили в Ущелье Песни Войны. Он вселял страх в бойцов Альянса, его огромный покрытый рунами двуручный меч свистел, рассекая воздух и снося головы, и свои удары эльф сопровождал неистовыми яростными воплями без слов. Зачастую по его щекам даже в разгар битвы катились слезы злости и ненависти - к Личу, к Альянсу, к Орде, к себе самому.
Однако постепенно злость и ненависть уходили, уступая место другим чувствам - правда, пока лишь вине и апатии. Росмер переставал искать смерти и рваться в самую гущу битвы. Он начинал вспоминать, что, пока еще был живым, никогда не жаждал сражений и крови. Он вообще начинал вспоминать, что это такое - быть живым.
Когда, уже после освобождения от контроля Плети, Росмер впервые вернулся в Луносвет, чтобы преклонить колени перед лордом-регентом, тот был не один. Из-за королевского трона выглядывала крошечная девочка - смуглый пухлощекий ребенок с милым румянцем и черными блестящими кудряшками. Отчего-то именно в этом образе соединилось для Росмера все самое прекрасное, что было в жизни - тепло солнца в ее улыбке с ямочками и зелень травы в ее сияющих глазенках.
С тех пор всякий раз, когда прежняя тьма грозила поглотить его, Росмер вспоминал крошку-племянницу лорда-регента. И отчаяние отступало.
Росмера отправили в Ущелье Песни Войны. Он вселял страх в бойцов Альянса, его огромный покрытый рунами двуручный меч свистел, рассекая воздух и снося головы, и свои удары эльф сопровождал неистовыми яростными воплями без слов. Зачастую по его щекам даже в разгар битвы катились слезы злости и ненависти - к Личу, к Альянсу, к Орде, к себе самому.
Однако постепенно злость и ненависть уходили, уступая место другим чувствам - правда, пока лишь вине и апатии. Росмер переставал искать смерти и рваться в самую гущу битвы. Он начинал вспоминать, что, пока еще был живым, никогда не жаждал сражений и крови. Он вообще начинал вспоминать, что это такое - быть живым.
Когда, уже после освобождения от контроля Плети, Росмер впервые вернулся в Луносвет, чтобы преклонить колени перед лордом-регентом, тот был не один. Из-за королевского трона выглядывала крошечная девочка - смуглый пухлощекий ребенок с милым румянцем и черными блестящими кудряшками. Отчего-то именно в этом образе соединилось для Росмера все самое прекрасное, что было в жизни - тепло солнца в ее улыбке с ямочками и зелень травы в ее сияющих глазенках.
С тех пор всякий раз, когда прежняя тьма грозила поглотить его, Росмер вспоминал крошку-племянницу лорда-регента. И отчаяние отступало.
четыре картинки с подписями
Вопрос: ?
| 1. прочту еще два таких поста | 7 | (100%) | |
| 2. не прочту еще два таких поста | 0 | (0%) | |
| Всего: | 7 | ||